О венчании
Само благословение брачного союза в церкви известно с древнейших времен, и о нем упоминают о нем церковные писатели 2- 3 веков – Игнатий Богоносец (+107) , Тертуллиан (+225) и Климент Александрийский (+215) . В своей книге Педагог он иронически отзывается о модницах, которые носили накладные волосы: « На кого пресвитер при этих волосах возлагает руку, кого благословляет? Не жену, вступающую в брак, а чужие волосы, и значит, чужую голову»1.
А вот обряд венчания входит в церковную практику только с 9 века, и только к 17 веку сложился его нынешний вид2.
Давайте посмотрим главные символические действия венчания и разберемся в их значении.
По церковным правилам Бракосочетание совершается после Литургии, чтобы покаянием и причащением жених и невеста достойно приготовились к самому таинству брака3.
Две его части — обручение и венчание — совершались долгое время
раздельно, причем венчание – древн`ее обручения, которое входит в употребление достаточно поздно. Его узаконили византийские императоры Лев Мудрый (+912) и Алексий Комнин (+1118 г.)4.
Жених в храме становится по правую, а невеста по левую руку. Их перстни – раньше употребляли золотой и серебряный – полагаются на престоле в знак того, что жених и невеста поручают свою судьбу воле Божией и от Господа испрашивают благословения на свое обручение. Они держат в руках горящие свечи, а это символ самых чистых побуждений к браку. Правда, свечи входят в чин обручения только к 15 веку5.
После молитв о новобрачных священник берет с престола перстни и возлагает их на безымянные пальцы правой руки. Ведь перстень, по мнению древних, служил печатью и утверждением .
А его круглая форма означала вечность и неразрывность супружеского союза6. Интересно, что одно время обручение кольцами заменялось обручением крестами и пострижением волос жениха и невесты. Так было на Руси в 16 веке.
Обрученные жених и невеста становятся на разостланный кусок материи, обычно – это расшитое полотенце, в знак того, что будут разделять одинаковую участь во всем, как счастливую, так и неблагополучную7.
Затем читаются три умилительных молитвы, в которых вспоминаются благословенные браки ветхозаветных праведников и призывается благословение на новобрачных.
И вот наступает самый торжественный момент, с которым люди даже далекие от церкви связывают представление о венчании. На головы жениха и невесты возлагаются венцы – знаки царской власти8. Они получают благословение стать родоначальниками, как бы князьями дома. Не случайно в древнерусских обрядах новобрачные обычно так и назывались князем и княгинею. Венцы – очень древний элемент христианских браков. О них известно уже в 4 веке. Они могли быть из цветов и растений, дерева и металла. Форма их похожа на царскую корону и менялась вместе с ней9.
Потом читаются отрывки из Нового Завета и наступает еще один трогательный момент. Новобрачные трижды пьют из чаши с красным вином. Тут символика прозрачная. Отныне всё у них должно быть общим – одни желания и намерения, и всё они должны делить пополам: счастье и несчастье, радости и скорби, труд и покой10.
Венчание приближается к концу. Священник соединяет руки супругов и трижды обводит их вокруг иконы посреди храма. Кругообразным движением они показывают, что хотят вечно хранить свой брачный союз и как бы дают обет не расторгать брака. Число Три – символ Бога в Трех Лицах, Который становится Свидетелем их обета11.
Таинство совершилось. С молодых снимаются венцы. Они целуют друг друга, заявляя перед всеми о своей взаимной любви, и обряд венчания заканчивается12.
Как оказалось, христианское венчание, заимствовало свои важнейшие черты из ветхозаветной практики.
В Ветхом Завете участие раввина в брачном обряде признавалось необходимым. Он был свидетелем брачного контракта и полагал на невесту священное покрывало, произносил семь благословений и предлагал брачующимся чашу с вином. В еврейском браке мы находим кольцо, соединение рук и круговое движение, а также начало употребления венцов на брачном торжестве13.
Такая древняя история обряда венчания и его богатая символика несут в себе глубокий религиозный и мистический смысл. И если бы молодые люди, подробнее знакомились с ним перед венчанием, то это поддерживало бы их в совместной жизни и помогало бы со всей ответственностью нести свой семейный крест14.
Примечания.
1. «В Строматах св. отец заключает: «Только тот брак освящается, который совершается словом молитвы». Тертуллиан в сочинении «К жене» пишет: « Могу ли описать счастье брака, который заключает Церковь, утверждает приношение, запечатлевает благословение, свидетельствуют ангелы…» (Завьялов А. Брак. Православная богословская энциклопедия. C П б, 1901. Т.2. С. 1029).
2. «Брачное венчание названо так потому, что издавна происходит с возложением венцов…В молитвах перед возложением венцов выражено возвышение любви от естественной до высот духовных и показано, что брак имеет задачей: а) сочетание в полное единство; б) союз во имя мира; в) в чадородие» (Глиндский Владимир, протоиерей. Таинство брака. //Основы Христианской Православной веры. Сан-Франциско, 1965. С. 228).
«Венчанием называется церковная форма заключения брака между двумя лицами, из которых хотя бы одно принадлежит к Церкви, и может участвовать в совершении чинопоследования брака… Каноническое право как Восточных Церквей, так и католической Церкви считает, что в венчании происходит и заключение брака. Однако в отличие от Запада на Востоке полагают, что для действительности брака благословение священника при возложении венцов гораздо важнее, чем гласное выражение согласия брачующихся вступить в брак…» (Reinhardt Heinrich J. F. Trauung. I. Rechtlich und kirchenrechtlich. Lexikon fuer Theologie und Kirche. 10. Band. Freiburg-Basel-Rom- Wien, 2001. S. 208).
Отметим, однако, что сам обычай возложения венцов известен уже святителю Иоанну Златоусту(+407) , но как знак победы над страстью:
«Кто был целомудренным до брака, тот тем более останется им таким после брака. Напротив, кто до брака научился любодействовать, тот и после брака станет делать то же самое. «Блуднику, — говорится, — сладок всякий хлеб: он не перестанет доколе не умрет» (Сир. 23, 23) . Для того и возлагаются на головы венцы, что они (целомудренные), не будучи побеждены, вступают в брачный чертог, — что они не были одолены похотью.
Если же кто, увлеченный сладострастием, предался блудницам, то для чего после этого он имеет и венец на главе, когда он побежден. Это будем им (детям) внушать, этим будем их вразумлять, устрашать, угрожать, делая то дно, то другое» (Иоанн Златоуст, святитель. Толкование на первое послание к Тимофею.Беседа 9-я (2). Творения. Т. 11. Книга вторая. С П б., 1905. С. 681).
«Церковные чинопоследования венчания отличаются по времени и месту. Эти отличия обусловлены не только конфессиональными различиями, но и действующим брачным правом и народными традициями…Древняя Церковь не знала венчания, которое совершалось бы пресвитером или епископом, она ограничивалась только советом не вступать в брак без согласия епископа и оповещения общины. Она приглашала новобрачных укрепить свой брак участием в Евхаристии, испрашивала им Божие благословение…, и награждала их добрачное воздержание возложением венцов…» (Barion H. Trauung. Die Religion in Geschichte und Gegenwart. Band 6. Tuebingen, 1986. S. 1006).
3. «В ранней Церкви особого чина бракосочетания не существовало. Брачующаяся пара получала благословение Епископа, само же таинство совершалось участием её в Евхаристии и причастием Святой Крови и плоти Христовым. Затем, по мере включения Церкви в жизнь общества и взятия ею на себя «религиозно – социальных функций» — записи крещения, погребений и т. д. – постепенно возник и развился, сначала обряд обручения, а затем и чин венчания. Даже и теперь, когда связь между таинством брака и Евхаристией де факто утеряна, служба бракосочетания распадается и по смыслу и по форме на два чина» (Шмеман Александр, протоиерей. Таинство любви. //За жизнь мира. Нью – Йорк, 1983. С. 83).
Таинство брака не случайно называют таинством любви.
Известный русский философ и публицист В. С. Соловьев (+1900) пытается дать определение любви, которая ему видится так:
«…Истина, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения, называется любовью. Любовь как действительное упразднение эгоизма есть действительное оправдание и спасение индивидуальности. Любовь больше, чем разумное сознание, но без него она не могла бы действовать как внутренняя спасительная сила, возвышающая, а не упраздняющая индивидуальность. Только благодаря разумному сознанию (или, что то же, сознанию истины) человек может различать самого себя, т. е. свою истинную индивидуальность, от своего эгоизма. , а потому, жертвуя этим эгоизмом, отдаваясь самой любви, он находит в ей не только живую, но и животворящую силу, и не теряет вместе со своим эгоизмом и свое индивидуальное существо, а, напротив, увековечивает его…
Смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма. На этом общем основании мы можем…объяснить смысл половой любви. Недаром же половые отношения не только называются любовью, но и представляют, по общему признанию, любовь по преимуществу, являясь типом и идеалом всякой другой любви (см. Песнь Песней, Апокалипсис)…
Смысл и достоинство любви, как чувства состоит в том, что она заставляет нас действительно, всем нашим существом признать за другим то безусловное центральное значение, которое в силу эгоизма, мы ощущаем в самих себе. Любовь важна не как одно из наших чувств, а как перенесение всего нашего жизненного интереса из себя в другое, как перестановка самого центра нашей личной жизни. Это свойственно всякой любви, но половой любви по преимуществу; она отличается от других родов любви и большею интенсивностью, более захватывающим характером, и возможностью более полной и всесторонней взаимности; только эта любовь может вести к действительному и неразрывному соединению двух жизней в одну, только про неё и в слове Божием сказано: будут два в плоть едину, т. е. станут одним реальным существом. (Я называю половой любовью (за неимением лучшего названия) исключительную привязанность (как обоюдную, так и одностороннюю) между лицами разного пола, могущими быть между собою в отношении мужа и жены, нисколько не предрешая при этом вопроса о значении физиологической стороны дела)…» (Соловьев В. С. Смысл любви.//Собрание сочинений. Т. 6. С П б., без года изд. С. 376, 382).
Но осуществление этой высокой цели невозможно без содействия Божественной благодати, которая и сообщается в таинстве Брака:
«…Шиллер как- то сказал, — размышляет известный румынский богослов Думитру Станилое (+1993), — что любовь возникает не там, где две души звучат в унисон, а между душами, которые умеют «гармонично» настроиться друг на друга. Любовь… взаимно дополняет. Любовь обогащает каждого, потому что она всегда и получает, и дает, в то время как ненависть ничего не дает и ничего не получает. Для мужчины — женщина тайна. Она знает свои недостатки, которые нуждаются в восполнении и устранении через соединение с мужчиной, с которым дело обстоит точно также.
Брак одновременно любовь и взаимная помощь. Любить значит радоваться и терпеть вместе с другим. Ради этого обоим вступающим в брак и дается Божественная благодать. Любовь позволяет не только изумляться тайне другого и терпеливо переносить его слабости, но и быть готовым помочь ему. В любви оба укрепляются этой взаимной помощью» ( Staniloae Dumitru. Das Sakrament der Eheschliessung. //Orthodoxe Dogmatik. Band 3. Guetersloh, 1995. S. 154).
«Человек призван к тому, — пишет философ И. А. Ильин (+1954) , — чтобы видеть и любить в любимой женщине (или соответственно в любимом мужчине) не только плотское начало, не только телесное явление, но и «душу» — своеобразие личности, особенность характера, сердечную глубину, для которых внешний состав человека служит телесным выражением или живым органом.
Любовь тогда только не является простым и кратковременным вожделением, непостоянным и мелким капризом плоти, когда человек, желая смертного и конечного, желает скрытую за ним бессмертность и бесконечность; вздыхая о плотском и земном, радуется духовному и вечному; иными словами, когда он ставит свою любовь перед лицо Божие и Божиими лучами освещает и измеряет любимого человека….В этом — глубокий смысл христианского «венчания», венчающего супругов венцом радости и муки, венцом духовной славы и нравственной чести, венцом пожизненной и нерасторжимой духовной общности.
Ибо вожделение может быстро пройти; оно бывает подслеповатым. И предчувствовавшееся наслаждение может обмануть или надоесть. И что тогда? Взаимное отвращение прикрепленных друг к другу людей? …Судьба человека, который в ослеплении связал себя, а, прозрев – проклял свою связанность? Пожизненная унизительность ежедневной лжи и лицемерия? Или развод?
Прочность семьи требует иного; люди должны желать не только утех любви, но и ответственного совместного творчества, духовной общности в жизни, в страдании и в ношении бремен…» (Ильин И. А. О семье //Путь духовного обновления. //Путь к очевидности. М., 1993. С. 203).
«Православным супругам, — отмечает священник Владимир Шмалий, — необходимо ясно осознавать, что брак – это не средство для эгоистического самоутверждения и удовлетворения, но прежде всего ответственность. Ответственность перед Богом, перед друг другом, перед рождающимися в браке детьми….Деторождение – необходимый компонент в процессе христианского возрастания семьи. При этом главное – это не столько физическое рождение, сколько христианское воспитание рожденных в браке детей.
Семья должна быть местом воспитания христианских душ – не только детей, но и родителей. Все здесь ученики и все – в процессе ученичества, то есть приема, усвоения и передачи христианской веры, опыта и жизни» (Шмалий Владимир, священник. Проблематика пола в свете христианской антропологии. //Православное учение о человеке. Избранные статьи. М., 2004. С. 290).
4. «Первая часть брачного священнодействия называется обручением. Слов «обручение» означает залог, задаток (2 Кор. 1, 22; 5, 5; Еф. 1, 14), потому что в это время полагаются обручи – кольца на руки бракосочетающихся, вторая часть священнодействия брака именуется венчанием, потому на бракосочетающихся полагаются венцы…
По правилу 6-го Вселенского собора союз между двумя лицами, скрепленный Церковию, посредством обручения, должен быть также ненарушим, как и действительный брак. Жену, иному обрученную, берущий в брачное сожитие, при жизни еще обрученника, да подлежит вине прелюбодеяния (правило 93)» (Никольский Константин, протоиерей. Пособие к изучению устава Богослужения Православной Церкви. С П б., 1907. С. 724).
Происхождение обручения таково:
«Обручение (сговор, помолвка) – предварительный договор о заключении брака, имевший раньше…не только бытовое, но и юридическое значение. Его происхождение должно быть отнесено к тому моменту, когда уплата цены за девушку перестала сопровождаться непосредственно выдачей её жениху или главе его семьи и брак распался на несколько самостоятельных бытовых обрядов, религиозных церемоний и юридических актов.
В отличие от свадьбы (торжественной передачи девушки), обручение становится договором, в котором главы семейств жениха и невесты окончательно соглашаются на брак последних, устанавливают его условия, обмениваются символическим или реальным обеспечением своего соглашения (задаток,…которым обыкновенно было кольцо) и совершают другие торжественные действия, которыми вообще сопровождались древние договоры (рукобитье,…молитва и т. д.)…
Обрученные обязываются в верности друг другу; жених получает права на иск об обиде своей невесты посторонними лицами; невеста за нарушение целомудрия наказывается также, как жена за прелюбодеяние; между ближайшими родственниками устанавливаются как бы отношения свойства…
Обручение у христиан было таким же гражданско – юридическим контрактом, как и у язычников…Константинопольский собор 1066 – 67 г. уравнял обручение церковное с гражданским бракосочетанием, так что если обрученные вступали хотя и в первый брак, но не с теми лицами, с которыми были обручены, то они признавались второбрачными. При императоре Алексее Комнине для полного установления брачного союза сделано было обязательным не только венчание, но обручение церковное, наряду и одновременно с гражданским контрактом. До 12-го века церковное обручение совершалось нередко задолго до венчания, иногда — в семилетнем возрасте. Письменное изложение чинопоследования обручения в Православной Церкви не восходит ранее 8-го века…» (Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Т 42. Терра, 1992. С. 578, 580).
«Обручение(помолвка) – акт, предшествующий заключению брака. В Римском праве обручение (sponsalia) представляло собой взаимное обещание заключить брак, однако его нельзя было навязать и разрешалось в одностороннем порядке расторгнуть. И только в позднеримскую эпоху обручение жениха связывалось с определенным задатком (arra) и носило уже более или менее обязательный характер.
Если жених расторгал обручение (помолвку), то он терял задаток (arra), а невеста должна была вернуть двойную или даже четырехкратную неустойку. К позднеримской практике относится и обычай согласия на брак со стороны отца невесты или опекуна…
В Средневековье распространилась тенденция увязывать вступление брака в силу с определенным временем. Так, Болонская школа утверждала, что брак становится действительным в момент телесного соединения. Парижская школа настаивала на том, что главным элементом действительности брака является согласие молодых. Эта точка зрения и стала в последующем преобладающей и способствовала тому, что невеста смогла выступать в качестве партнера по брачному договору, а отец или опекун имел право только высказать свое согласие…(Kroeschell K. Verlobung, Verloebnis. Lexikon des Mittelalters. Band 8. Stuttgart – Weimar, 1999. S. 1549).
5. Вот как объясняет этот трогательный момент в чине браковенчания митрополит Сурожский Антоний:
«В древности чин обручения, то есть подготовительная часть службы венчания, совершался в притворе, там же, где служба оглашения перед крещением, потому что это еще не- полнота, это подготовительный шаг к тому, чтобы двое приготовились вступить в полноту церковную.
Жених и невеста приходили и становились в притворе рядом друг с другом, приносились перстни или кольца, которые потом будут им даны, священник выходил со свечами для жениха и невесты, и затем кадили их, то есть отдавали им то же самое почитание, какое отдается в богослужении иконе или священнику, который представляет собой образно икону Христа, потому что Церковь видела в них живой образ Божий, и этому образу воздавалось честь и каждение» (Антоний, митрополит Сурожский. Таинство любви//Брак и семья. Киев, 2005. С. 25).
6. «Со времен неолита перстень присутствует практически во всех культурах. Особое значение в истории культуры получают перстни и шейные кольца. Ветхозаветная традиция…знает перстни самого разного назначения (как украшения, подарки, печати, символы брака… и т. д). Уже во времена патриархов существовал обычай употреблять кольца взамен собственноручной подписи и как знак достоинства и власти (Быт. 38, 18, 25). Каждый из двенадцати предводителей колен Израилевых носил перстень – печать, а в третьей книге Царств (21, 8) перстень появляется уже и как знак царского достоинства…
Так же воспринимается перстень и в Новозаветной традиции (ср. Лк. 15, 22). На основании надписей, изображений и других материалов можно предположить, что христиане, как и ветхозаветные евреи, считали, что перстень может приносить счастье или отражать зло…
В литургической практике долгое время обручальное кольцо означало залог при обручении, посредством которого муж связывает с собой жену и обещает ей верность.
На западе обмен колец впервые появляется после реформы чинопоследования венчания около 1300 года, причем мог совершаться до взаимного объявления о согласии вступить в брак. Со временем сложился обычай благословения перстней. В Византийской традиции при обручении священник сам надевает кольца брачной паре, золотой жениху, серебряный невесте, затем шафер трижды меняет их на пальцах молодых, а священник читает молитвы с многочисленными примерами обмена колец» (Schmadauer Michael. Ring. Lexikon fuer Kirche und Theologie. Band 8. Freiburg — Basel — Rom — Wien, 1999. S. 1192+1193).
«В раннехристианское время кольца употреблялись христианами под влиянием античной традиции. Их кольца изготовлялись, главным образом, из позолоченной бронзы, символизировали христианские добродетели скромности и воздержания и в период гонений могли быть опознавательными знаками.
В Византии, где христианство являлось государственной религией, кольца использовались в официальном обиходе и выполнялись из дорогих материалов – золота, серебра, черной эмали. Особой популярностью пользовались изображения святых и формулы, обычные для амулетов и талисманов…
Кольцо было наиболее распространенным украшением, его функция была шире, чем просто знак богатства, достоинства или принадлежности к определенному сословию. С расцветом торговли в Европе и появлением буржуазии возрастает, например, значение перстня – печати, когда кольцами с семейными гербами, значками купцов и ремесленников скрепляли письма, грамоты и договоры. Кольца отражали также принадлежность к какой-либо партии или политическому движению.
Нередко они служили выражением глубокой веры и религиозности. Ободки с надписями или кольца с изображениями святых обладали магической силой и охраняли хозяина от болезней и порчи.
Поскольку кольца не зависели от моды на одежду, они могли говорить и о личном состоянии человека, выражать чувство благодарности, скорби или любви. Только в Средневековье кольца входят в чинопоследование венчания. Обмен кольцами символизировал брачное обещание мужчины и женщины, поэтому кольца часто надписывались словами «mani in fede» — «руки в вере».
В Средневековье, в основном, предпочитали кольца с округлой шлифовкой, и только позднее появляется мода на перстни со шлифованными гранями. В разных странах были свои обычаи на ношение золотых и серебряных колец. В качестве заменителя золота использовалась позолоченная бронза.
Из камней носили те, которые могли иметь магическую или лечебную силу. Алмазы ценились в дипломатической сфере как дорогие подарки, рубины были символом любви и богатства, бирюза охраняла от отравлений и падений с лошади, изумруд помогал при эпилепсии и болезнях глаз.
Аметисты и сапфиры символизировали Божественную власть, и потому их носили церковные иерархи» (Chadour A. B. Ring. Lexikon fuer Mittelalter. Band 7. Stuttgart + Weimar, 1999. S. 855 — 856).
7. Здесь и далее изъяснение символики венчания по: Дьяченко Григорий, протоиерей. Общедоступные беседы о Богослужении Православной Церкви. М., 1898. С. 1061- 1063.
О значении таинства Брака и венчания и его месте среди других церковных таинств поучительно рассуждает автор апологетического очерка о семи таинствах А. Нельской:
«Все таинства имеют целью, содержанием «претворение», «преложение» обновление твари. Такова Евхаристия, таково Миропомазание, таково Покаяние – из греховного делающее человека безгрешным, претворяющее его в нового человека, могущего всё начинать сначала. Таково и таинство Елеосвящения – из больного (физически и духовно) претворяющее в здорового. Прежде же всего таково, конечно, таинство Крещения – совлекающее ветхого человека и претворяющее его в «новую тварь» Таково таинство Священства – изменяющее человека внутренне, дающее необычные силы, новые особые дары для этого великого служения.
Точно также все таинства, официально не называющиеся таковыми, как, например, Великое освящение воды, пострижеие в моахи, освящение мра и т. д. – все они имеют предметом претворение, изменение, преложение, новую тварь.
И только таинство брака, как будто, на первый поверхностный взгляд не отвечает началу, объединяющему все таинства. «Освящение союза», «благословение» — всё это слишком слабо, недостаточно, чтобы быть таинством. Благословение Божие, данное Богом всей твари: «Размножайтесь» и т. д. не может быть названо «таинством брака…Итак, не благословение чадородия и совместной жизни делает брак таинством. Для последнего должен быть тот же принцип, то же содержание, что и во всех остальных таинствах, та же цель – новая тварь.
В чем же здесь новая тварь?
Начало новой твари выступает в браке сильнее и величественнее, чем где- либо, ибо в таинстве брака творится новый человек: из двух лиц, двух ипостасей, творится новое бытие, новое существо – двое в одном. Зарождается новое единство, двое – множица – во единице. Это единство во Христе – единство церковное. Вот почему этому величественному акту и дается прообраз – Христос и Церковь…Это единство имеет как основу единство Святой Троицы. Церковное единство есть (по словам, кажется, Григория Нисского) – как бы один человек, как и сотворен был как бы один человек во многих лицах. И в браке один человек в двух лицах.
Здесь не только взаимное дополнение, восполнение, но духовное, неразрывное единство – вот в чем цель брака, высшая, конечная.
Во время совершения таинства брака – венчания – этому единству кладется начало, единство таинственно совершается потенциально, дается благодать Святого Духа, особые силы для достижения этой цели. В православном понимании вообще нет понятия механического совершения таинства, а в таинстве брака особенно. Оно не связывается с особым моментом, нот лишь начинает действовать в венчании. Зависит же это единство, это новое церковное в Боге бытие, в дальнейшем от брачующихся…
Таким образом, венчание не апогей, не зенит, не кульминационная точка в таинстве брака – оно как бы подножие, первая ступень небесной лестницы, на которую желают взойти и вступают вступающие в брак…
«Завершения» таинства нет – оно может возрастать всю жизнь, достигать всё большего совершенства…
Да, брак есть подвиг любви…Любви надо учиться, надо уметь любить. Жизнь в любви – это жизнь новой твари, но мы грешные с трудом претворяемся в нового человека. Он рождается в нас сквозь болезни. Нет ничего труднее, чем побеждать свое «я», свою самость, мешающую человеку быть в единстве с другим, со многими «не я». В браке нужна готовность на жертвы, нужна сердечная внимательность, сердечная деликатность…» (Нельской А. Семь Святых Таинств.//За веру. Выпуск 7-й. Ладомирова (Словакия), 1944. С. 41-43).
Ученые уже давно подметили, что такое единство может отражаться даже на внешнем облике и на поведении супругов:
«Физиологи предполагают, — рассуждает известный духовный писатель 19-го века архиепископ Херсонский и Одесский Никанор (+1890), — что супруги, достигнув известного возраста, после многих лет жизни, имея общие идеи, питая симпатии друг ко другу и живя в одних и тех же условиях, кончают тем, что становятся похожими друг на друга. Женевское фотографическое общество, желая проверить, насколько основательно подобное предположение, сняло фотографии с 78 пар. В результате оказалось, что в 24 случаях сходство между мужем и женой больше, нежели между братом и сестрой, а в 30 случаях супруги походили друг на друга, как брат и сестра…
Подобные супружества неразрываемы: умер один супруг, не может жить и другой, умрет и тот, и умирает. Всё это можно нередко видеть, особенно в супружествах священников,…где нужда супругам беречь друг друга гораздо ощутительнее и настойчивее, чем в других кругах; ведь священнику другую жену не дадут, равно как и вдова священника редко найдет себе другого мужа…
Таковы и супружества, где вся супружеская любовь, заботы, все помыслы родителей, обоих родителей, поглощаются любовью к детям; где ребенок служит восполнением семейной жизни. Этого мало, где ребенок втягивает в себя весь сон, всю заботу, всё здоровье матери,…все интересы, все помыслы, все прежде любимые занятия, например, ученые занятия отца,…доставляя отцу и матери не муку, не тугу сердечную, а невыразимое, и со стороны даже непостижимое наслаждение, радость счастье, истинно семейное родительское счастье» (Никанор, архиепископ Херсонский и Одесский. Беседа о христианском супружестве. Одесса, 1891. С 54).
8. «Венец – название головного убора, состоявшего первоначально из сплетенных кольцом древесных ветвей, цветов или трав…Впоследствии, когда вошли во всеобщее употребление металлические венцы, первоначально точные копии естественных, название венцов перешло в первым, тогда как вторые стали называться венками. Уже в глубокой древности им придавали особенное значение, украшая ими изображения богов и посвящая их последним. Так Юпитеру посвящен был венец из разных трав и цветов, а иногда дубовый или лавровый; Бахусу – из хмеля и дикого винограда; Минерве – оливковый; Плутону – кипарисовый или еловый и т. д..
Обычай украшать венцом изображения богов вскоре был перенесен и на лиц, близко стоявших к ним – жрецов. Не только сами жрецы, но и…всё относящееся к жертвоприношению – сосуды, животные и прочее, стали украшаться венцами, обыкновенно из кипарива и ели…
В зависимости от назначения, различались: 1) погребальный – кипарисовый или еловый; 2) свадебный или брачный – из померанца или других живых цветов; 3) гражданский (corona civica) из дуба, за спасение жизни гражданина; 4) оливковый – в награду за заключение славного мира; 5) осадной – из разных трав; подносился полководцу,осовободившему город из осады; 6) почетный (corona ovalis) – из мирта, возлагавшийся на полководца, которому устраивалась торжественная встреча; 7) триумфальный, которым венчался полководец, одержавший блистательную победу. Он первоначально состоял из лавра, а затем был из массивного золота…» (Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. 14. Терра, 1991. С. 627-628).
Виды венцов от 4-го по 7-й были совершенно особыми знаками отличия:
«Наградою храбрости в Риме были венки – в последнее время сплетавшиеся из всех родов дубовых листьев. Но венок мог быть получен только римлянином; союзнический воин, какой бы подвиг храбрости он не совершил, не был достоин его. Полученный венок постоянно оставался на голове отличившегося, и в обычае было, при появлении такого увенчанного на общественных зрелищах публике вставать. Перед ним вставали даже в сенате. В публичных собраниях он садился рядом с сенаторами. Он, его отец и дед освобождались от всех податей. Столько выгод и почестей было заслужившему венок. А были увенчанные много раз – Сикций Дентат четырнадцать раз, Манлий Капитолийский – шесть…
Но самой редкой наградой был гражданский венец.
«Эта награда, дававшаяся не вождем войску, а войском вождю, была редка в римской истории. Сикций Дентат, победоносно сражавшийся в 12- ти сражениях и получивший 14 военных венцов, удостоился только одного от войска. Деций Мус, принесший себя в жертву божеству – бросившийся в полном вооружении в пропасть – получил два венца из колосьев – один от армии, второй от отряда освобожденного из плена. Фабий Медлитель освобождение Рима от Ганнибала получил такой венец от имени всей Италии. Получил его и отважный центурион Петрей, который в битве с кимрами, заметив колебание начальника, убил его и, бросившись в толпу неприятелей, проложил себе и своему отряду дорогу, выведя его из верного плена. Петрей затем удостоился чести в присутствии консулов Мария и Катула, принести жертву богам под звуки флейты…» (Андреев В. Военный быт Рима. //Исторические очерки. Часть 2-я. Классический мир – Греция и Рим. Киев, 1877. С. 273, 274, 275).
«В Средневековье в употреблении венцов большую роль начинает играть религиозный аспект. Он украшает главу Христа – Вседержителя (ср. Откр. 14, 14), поправшего смерть. Венец жизни, как небесную награду, носят апостолы, мученики, девы и другие избранники. В церковном искусстве венец становится даром Божественной Премудрости…, символом Церкви и Добродетелей. А вообще диапазон его аллегорического толкования широк: от образа небесного Иерусалима до символа тленности и бренности…
В народной обрядности венец (особенно невесты) означал целомудрие, плодовитость, чудодейственную силу. На христианском Востоке свадебный венец был еще и знаком… принадлежности к чадам Божиим, как последней цели человеческой жизни» (Elbern V. H. Krone. Lexikon des Mittelalters. Band 5. Stuttgart – Weimar, 1999. S. 1546).
Уже в ранневизантийский период облик венца меняется, вместо лиственного или цветочного всё чаще, особенно в композициях увенчания святых и мучеников, он, отличаясь обилием драгоценных украшений, подобен короне (например, на мозаиках Равенны: Христос – Эммануил держит венец в вытянутой правой руке – в апсиде Сан – Витале; праведные мужи и жены в богатых одеяниях направляются ко Христу, неся венцы в покровенных руках , — на боковых стенах главного нефа церкви Сант – Апполинаре Нуово, 60-е гг. 6-го в.; Божественная десница протягивает венец из небесной сферы – в апсиде церкви Сант – Апполинаре ин Классе, ок. 549 г.)».
«Венец. Православная Энциклопедия. Т. 7. М., 2004. С. 598).
Разновидностью венца в Средние века был венок:
«Его носили как часть праздничной одежды представители обоих полов, и изготавливался он из самых разных материалов: живых цветов и листьев, тесемок, золотых, серебряных, перламутровых шнурков, блесток, перьев, позолоченных цветков…и. т. д…Мужчины одевали венки прямо на волосы или обвязывали их вокруг других головных уборов. Девушки, подтверждая свою невинность носили венки на свободно ниспадающих непокрытых волосах; замужние женщины полагали их на чепец…» (Vavra E. Kranz. Lexikon des Mittelalters. Указ. соч. S. 1475).
9. Что касается форм брачных венцов в Русской Церкви, то они были, судя по сохранившимся образцам 16-18 веков, самых разных видов и выглядели в разные века по-разному:
«…В числе дошедших до нас экземпляров древних брачных венцов встречаются лубочные, деревянные, железные, медные и серебряные. По форме они являются, в большинстве случаев, простыми обручами не всегда одинаковой высоты, причем венец жениха обыкновенно имеет образ Спасителя, а венец невесты – образ Богоматери…Форма эта аналогична с формою древне-византийских диадем.
Но в 17 веке у нас появляется новая форма брачного венца, имеющая сходство с западно-европейскими коронами, что объясняется начавшимся в то время влиянием запада на наше искусство. Наконец, в течение 18-го века образуется постепенно нынешняя форма брачных венцов, имевшая влияние даже и на форму архиерейских митр…
Интересен обычай возложения венцов на второбрачных в, который потом, правда, вышел из употребления:
«…На второбрачных или совсем не возлагали венцы, или же возлагали их не на головы, а на правое плечо. Последний порядок был узаконен отцами Стоглавого собора, которые категорически положили, что «второму браку венчания несть, но токмо молитва» (гл. 23), причем сделана была ссылка на правила Никифора Исповедника и Никиты Ираклийского, хотя последний и свидетельствует, что великая Константинопольская церковь не соблюдала строго этого обычая при венчании вдовцов.
Поэтому, вероятно, и у нас это правило соблюдалось не всегда, хотя во многих старинных служебниках прямо указывается при венчании второбрачных венец возлагать на правое плечо вдовца. Если же девица выходила замуж за вдовца, то на нее венец одевался на голову, а на вдовца – на плечо. Это показывает, что венец брачный считался символом высокого достоинства и не применялся во всех случаях безразлично…» (Венец брачный. Православная богословская энциклопедия. Издание под редакцией А. П. Лопухина. Т. 3. Петроград, 1902. С. 1093, 1096).
10. В древности это была евхаристическая чаша:
«Евхолигий упоминает о благословении чаши. С 11-го века чин венчания в главных чертах начинает напоминать Литургию Преждеосвященных даров,… а само венчание совершалось во время литургии, как это происходит и доныне у армян и эфиопов. Преподобный Симеон, архиепископ Фессалоникийский описывает практику 15 –го века: «…Иерей, облекшись в священные одежды, полагает на сперва на священной трапезе железный перстень, в знак силы мужа, и перстень золотой, в знак нежности и чистоты жены; потом Преждеосвященные дары: так как дело это совершается перед Христом, и Он будет для их общением и единением в освящении и правой вере в Него, и целомудрии…
Иерей прикасается в священной чаше Преждеосвященных даров и возглашает : «Преждеосвященная святая святым». И когда все запоют: «един свят, един Господь» — потому что Он – единое освящение, и мир, и единение сочетавающихся рабов своих, — иерей приобщает новобрачных, если они достойны. Они должны быть приготовлены, чтобы и достойно повенчаться, и честно вступить в супружество: потому что конец всякого священнодействия и запечатление всякого божественного таинства – священное причащение…Потом иерей преподает им из общей чаши, между тем как поют: чашу спасения прииму. Это делается ради всесвятых даров и в знамение единения в благомыслии о Боге…Недостойным причащения, как двоеженцам и подобным, не преподаются божественные дары, а только общая чаша…»(Evdokimow Paul. The sacrament of Love. Crestwood, 1985. P. 158-159 // Симеон, архиепископ Фессалоникийский, блаженный. О честном законном браке//Сочинения. С П б., 1856. Репринт. С. 353, 359-360).
Поскольку брачная чаша присутствует в чине венчания как след его связи с Евхаристией, не лишним будет кратко познакомиться с историей возникновения литургической чаши:
«Чаша (лат.Calix, греч. poterion), сосуд, предназначенный для приготовления и освящения вина во время Евхаристии. Как и другие литургические принадлежности, он был заимствован из обычных античных сосудов для питья, и потому первоначально изготавливался из самых разных материалов: стекла, драгоценных камней, слоновой кости, дерева, металла. Из чувства благоговения затем начали предпочитать благородные металлы; и уже в Средние века выходят из употребления стекло, дерево и медь. По бедности допускалось олово, но с обязательным требованием золотить внутренность чаши» (Berger Rupert. Kelch. Lexikon fuer Theologie und Kirche. 5. Band. Freiburg – Basel – Rom – Wien, 5. Band. 1996. S. 1384).
«Древнейшим сохранившимся экземпляром считается чаша из Антиохии (ок. 500 г.), отличающаяся высокими художественными достоинствами…Близкие к ней фрагменты стеклянной чаши 6-го века свидетельствуют об употреблении разных материалов. Приблизительно в это время развивается классическая форма христианской литургической чаши: широкий кубок на ножке в форме воронки…Такова группа сирийских серебряных чаш, датируемых около 600 года.
В более поздние времена чаше придают самые разнообразные формы.
В качестве примера можно привести византийские чаши, поступившие в ризницу собора святого Марка в Венеции после четвертого крестового похода (1204). Там имеются чаши необычных форм, обусловленных использованием драгоценных камней…, например, чаша Романа 2-го с высокой подставкой, вытянутым кубком и богатым убранством из эмали и окладом из камней…» (. Elbern Victor H. Kelch. Theologische Realenzyklopaedie. Band 12. Berlin – New-York, 1984. S. 397-398).
11. По мнению протоиерея Александра Желобовского, эти элементы обряда венчания поучают своей символикой без слов и очень наглядно:
«Когда певчие пропоют «Отче наш», — — из алтаря выносится чаша с вином, которую священник благословляет, из которой трижды дает испить как жениху, так и невесте. Что это значит? Чаша с вином, подаваемая новобрачным, означает то, что они должны пить общую чашу жизни, — то есть делить друг с другом и труд, и радость и горе. Печаль, которою поделишься с любимым человеком, бывает не в пример легче, а радость, в которой участвует наш друг, такая радость несравненно милее и приятнее.
Показав общею чашею новобрачным, что в супружеской жизни они должны помогать друг другу, поддерживать один другого и утешать, священник соединяет правые руки жениха и невесты и, при пении торжественных песней, трижды обходит с ними вокруг аналоя. Это троекратное хождение означает радость жениха и невесты, и поучает их, что союз супружеский нерасторжим: как бесконечен круг, так вечна, нескончаема должна быть супружеская любовь и верность» (Желобовский Александр, протоиерей. Краткое объяснение семи таинств Христовых. Поучения духовного отца духовным детям. С П б., 1873. Репринт. С. 84-85).
12. Приведем краткие исторические комментарии к чинопоследованию венчания брака.
«Чинопоследование венчания брака известно уже по древнейшей из сохранившихся рукописей византийского Евхология (от греч. euchole – молитва, соединение Служебника с Требником, одна из древнейших богослужебных книг греческой церкви – В. Б. )…конца 8-го века. В этой рукописи оно следует сразу за чином обручения…и состоит из следующих элементов: 1) мирной ектении с особыми прошениями; 2) молитвы «Боже Святый, создавый человека» и главопреклоненной молитвы «Господи, Боже наш, во спасительном Твоем смотрении…», между которыми священник совершает обряды венчания и соединения рук молодых (еще один важнейший брачный обряд античного происхождения, вошедший в церковный чин); 3) молитвы над общей чашей «Боже, сотворивый крепостию Твоею…»; 4) Причащения Святых Таин.
Причащение Св. Таин помещено в чин венчания брака, потому что именно оно делает брак двух христиан таинством Церкви. Совместное Причащение супругов рассматривается как главный знак церковного брака уже у христианских авторов 2-3 веков. Обряд же общей чаши восходит к древнейшему обычаю начинать брачный пир с того, что молодые распивают общую чашу с вином…, и к 8-му веку был включен в церковное чинопоследование…
С 11-го века, когда венчание брака безусловно стало общеобязательным чином церковного бракосочетания…, его порядок несколько усложнился: появились Псалом 127 в начале чина, «Отче наш» и возглас: «Преждеосвященная святая святым» перед Причащением, указание о разбиении чаши после её употребления…
С 15-го века в рукописях в чин венчания брака регулярно включается служба чтений( прокимен, Апостол, аллилуарий, Евангелие, сугубая ектения… Тем самым порядок чина венчания брака приобретает некоторое сходство с Божественной литургией. В современной литературе часто встречается мнение, что венчание брака было до выделения в самостоятельный чин соединено с литургией; но из рукописей ясно видно, что изначально чин венчания брака с литургией не соединялся, но к 15-му веку был специально приближен к её порядку – в первую очередь введением в чин венчания брака службы чтений, в ранний период в ней отсутствовавшей…
…С 16-го века в греческих, а со 2-й половины 17-го и в славянских изданиях чина венчания брака из него был исключен важнейший элемент – Причащение Святых Таин…Скорее всего главная причина исключения Причащения из чина венчания брака – это постепенное охлаждение после 15-го века стремления христиан к частому Причащению и одновременно чрезмерное устрожение требований к причастникам – мирянам…Иногда рукописи предписывают своеобразную «замену» — недостойные Причащения жених и невеста (не соблюдшие чистоту до венчания брака?)вместо Св. Таин вкушают мед с миндалем…
Еще одно изменение чина венчания брака в 17-м веке – появление в его начале обращенных к молодым вопросов о добровольном вступлении в брак. Эти вопросы присутствуют только в Требниках российских изданий…; в греческих они отсутствуют. В российских Требниках они появились под влиянием Требника митрополита Петра (Могилы +1647) 1646 г. Митр. Петр включил вопросы в чин, ориентируясь на средневековое католическое богословие таинств, под сильным влиянием которого он находился…
Из трех молитв, открывающих чин венчания брака, древнейшей является 3-я;…1-я встречается в рукописях с 9-го – 10го вв. т регулярно указывается в греческих Евхологиях с 15-го века; 2-я близка к целому ряду схожих молитв…
За молитвами в чине венчания брака следует сам обряд венчания…Принятая ныне формула «Венчается раб Божий (имя рек) рабе Божией (имя рек) …» напоминающая крещальную, встречается в рукописях с 13-го века…
Венцы на головах молодоженов обычно символически трактуются как царские( в новосозданной семье молодые будут как бы царями и основателями рода) и одновременно мученические (подвиг христианского брака сравнивается с мученическим)…
Начиная с классических константинопольских Евхологиев 11-12-го вв. …в тексте чина венчания брака достаточно часто помещается указание на то, что общая чаша должна быть стеклянной и после испития супругами вина её необходимо разбить ( параллель этому есть в иудейском свадебном ритуале, в чем можно видеть влияние одной традиции на другую)…В Sinait. Gr. 984, XV в. описан неясный обычай выливать остаток вина на головы новобрачных…
…После вкушения общей чаши сразу начинается троекратное шествие священника вокруг аналоя с крестом и Евангелием…, во время которого поются тропари «Исаие, ликуй», «Святии мученицы», и «Слава Тебе, Христе Боже»…Первоначально они пелись во время шествия новобрачных в их покои…Со временем торжественное шествие в дом молодых (обычай, восходящий к античным и ветхозаветным временам) было заменено шествием по кругу в храме…
В отдельных рукописях (напр., Patm. 690 Taphou. 8, 15 в.) порядок шествия в чертог новобрачных и чтения там молитв описан подробно: новобрачные с венцами на головах, иерей, друг жениха и подруга невесты, родители молодых идут в дом новобрачных; во время шествия поется тропарь «Святии мученицы»; по пришествии в дом, в дверях спальни, иерей снимает с молодых венцы и совершает первый чин (молитву на снятие венцов), венцы остаются в чертоге ( видимо ими был украшен в течение нескольких дней дом молодоженов); на 8-й день после свадьбы иерей и родители молодоженов вновь приходят к ним в чертог, совершается второй чин (молитва на разрешение венцов) и иерей забирает венцы… «Разрешение венцов» относится не к молодым, а к их опочивальне…» (См. подробнее: Желтов М. С. Венчание брака//Православная энциклопедия. Т. 7. М. 2004. С. 661-668).
13. Завьялов А. Брак // Чинопоследование брака//Православная богословская энциклопедия. Издание под редакцией профессора А. П. Лопухина. Т. 2. Петроград, 1901. С. 1030).
14. В заключение остановимся на времени венчания брака, поскольку здесь возникает немало недоумений:
«Относительно времени совершения браков, — указывает автор авторитетного справочника Настольная книга священно-церковнослужителя С. В. Булгаков, — должно иметь в виду, что не позволяется венчать браки: 1) от недели Мясопустной (т.е. воскресенья перед масленицею) до недели Фоминой (т.е. первого воскресенья после Пасхи); 2) во весь Петров пост (т.е. от первого воскресенья после Троицына дня до 29 июня (12 июля н.ст. – В. Б.) ; 3) во весь Успенский пост (т. е. от 1 до 15 августа (14 – 28 н.ст. — В. Б.) ; 4) во весь Рождественский пост со включением сюда святых дней праздника, т. е. с 14 ноября по 6 января (27ноября – 19 января н.ст.- В. Б.) 5) не совершаются браки и накануне постов однодневных, т.е. накануне среды и пятницы; 6) кроме того, не венчаются браки накануне воскресных дней и дванадесятых праздников, а также, по установившемуся у нас церковному обычаю 1 и 22 октября (14 октября и 4 ноября н. ст. –праздники Покрова Пресвятой Богородицы и Казанской иконы Божией Матери — В.Б.) ; 26 сентября и 9 мая (9 ноября и 22 мая – праздники апостола и евангелиста Иоанна Богослова и перенесения мощей святителя Николая – В. Б.); накануне храмовых и других местных праздников; 7) наконец наряду с праздничными днями, накануне которых воспрещается совершение браков, стоят также дни Коронации и восшествия на престол Государя Императора…
По 52 правилу Лаодикийского собора (364 г.) запрещено совершать браки в дни св. Четыредесятницы, как в дни печали, умерщвления плоти и сокрушения о грехах. С окончательным установлением других многодневных постов, действия Лаодикийского собора, запрещающего браки в св. Четыредесятницу, было распространено и на другие многодневные посты, установленные Церковию, а также на посты однодневные – как пост среды и пятницы, так и на праздник Воздвижения Креста Господня (27 сентября н. ст.-В. Б.) и на день Усекновения главы Иоанна Крестителя (11 сентября н. ст.- В. Б.)…
Каждый православный христианин нравственно обязан особенным образом почтить день своего ангела; поэтому нужно отложить венчание накануне дня ангела, кого-либо из брачующихся, так как вступление в брак обыкновенно сопровождается пиршествами и увеселениями, которые неизбежно воспрепятствуют имениннику по – христиански встретить и проводить день своего ангела…
Подробного перечня всех дней, в которые нельзя совершать браков нет…В Кормчей (см. 50-ю главу) (Кормчая книга — сборнике правил Церкви и касающихся её государственных постановлений – В. Б.) запрещается венчать браки лишь в следующие дни: от 14 ноября до 6 января (см. выше) , от недели Мясопустной до недели Фоминой, от Недели всех Святых до 29 июня (см. выше) и от 1 до 15 августа (см. выше) . О праздниках же «полиелейных», накануне которых нельзя было бы венчать в Кормчей вовсе не упоминается. Если же там (ч. 1, гл. 3) говорится, что надо праздновать «дни апостольские и день первомученика Стефана», то в данном месте речь идет не о препятствии к совершению браков накануне этих дней, а о прекращении будничных занятий…
На сплошной неделе во вторник и четверг перед масляницей, некоторые священники совершают браки, основываясь на том, что сплошная неделя не может быть сравниваема с другими неделями, в которые не совершаются браки накануне постных дней; другие же не делают…никакого исключения для сплошной недели и браков не венчают ни во вторник, ни в четверг…Что касается недели Мясопустной (т.е. последнего воскресенья перед масляницей), то в этот день может быть совершено венчание брака с особого архиерейского разрешения, но только не вечером, а непосредственно после литургии…
По…определению Св. Синода от 7 марта 1889 года за № 463, на повенчание накануне седы и пятницы сплошной седмицы прямого запрещения в канонах нет, но сие не принято церковным обычаем, а потому наказуемо…Покойный профессор И. Д. Мансветов полагал, что первоначальное разрешение поста …во вторник и четверг мясопустной недели последовало в Малой Азии и Палестине, как странах с густым армянским населением, и вошло в практику иерусалимского устава, а отсюда вместе с полемикой против армян и монофизитов распространилось по всему Востоку и стало общецерковным. Но канонического определения на этот счет мы не имеем…
В древнерусской Церкви правило о невенчании браков в однодневные посты понималось неодинаково. В 16 веке, например, это правило понималось так, что ельзя венчать браков в самые однодневные посты, а не накануне их, т. е. до вечерни, после которой по церковно-богослужебному Уставу начинается уже следующий день. Так известно, что в 1500 году 3 февраля брак дочери князя Ивана Васильевича Феодосия с князем Василием Холмским повенчан был митрополитом Симеоном в четверг; в этот же день повенчаны митрополитом Макарием 3 февраля 1547 г. брак царя Иоана Васильевича и в следующем году 3 ноября брак князя Юрия…
К превращению венчания браков за три дня до поста Рождественского, как это практикуется в некоторых местах, не представляется никаких канонических оснований» (Булгаков С. В. Время совершения брака.//Брак. //Настольная книга для священно-церковнослужителей. Т. 2. М., 1993. С. 1235-1236).
Written by протоиерей Владимир Башкиров, доктор богословия
