Митрополит Иосиф Семашко. Жизнеописание и пастырские труды в 40-е – 60-е годы XIX века

***

Имя митрополита Литовского и Виленского Иосифа Семашко неразрывно связано с делом воссоединения белорусско-литовских униатов с Православной Церковью, которое совершилось на Полоцком соборе в 1839 году. Это громкое событие нанесло римо-католической церкви и унии в Северо-Западном крае мощный удар, болезненный для их высокомерия и сокрушительный для их политических планов. Поэтому неудивительно, что польско-католическая партия никогда не уставала (порой очень несдержанно) нападать на дело воссоединения униатов и на личность митрополита Иосифа. Это вполне естественно и закономерно, оно имеет следствием то, что мы, православные, ведя споры с католиками по этому поводу, очень мало внимания уделяем той части жизни высокопреосвященного, когда он уже был православным архипастырем. Это дурно, ведь владыка Иосиф после воссоединения с Православной Церковью в 1839 году ещё 29 лет, вплоть до своей кончины в 1868 году, был деятельным и, можно без преувеличения сказать, выдающимся архипастырем нашей Святой Церкви.

Этот недостаток несколько восполняют работы Дылевского, Извекова, Кояловича, Шавельского. Самым фундаментальным трудом по полному жизнеописанию митрополита Иосифа, анализу его деятельности и личности является книга Г.Я. Киприановича «Жизнь Иосифа Семашки митрополита Литовского и Виленского и воссоединение западнорусских униатов с Православной Церковью в 1839 году», которая была издана в 1897 году. Этот выдающийся труд заслуживает внимания и переиздания. Но сейчас уже отчётливо видно, что работа уважаемого автора несколько устарела и не в состоянии ответить на все вопросы злобы дня. Во-первых, этот труд написан в политических реалиях Российской Империи и, конечно, с позиций интересов Империи, а это уже не актуально. Во-вторых, Г.Я. Киприанович писал эту книгу в достаточно большом историческом приближении к описываемым событиям. С одной стороны это замечательно. Он ещё мог встречаться с очевидцами, работать с документами в архивах, которые уже больше не существуют. Но с другой стороны теперь, через более чем 100лет от издания данного труда, историческая перспектива значительно изменилась и требует нового осмысления. В-третьих, эта работа не даёт нам полной картины политического, социального, экономического и пр. положения, которое сложилось в те годы на территории современных Белоруссии и Литвы и вокруг них. В результате у читателя несколько теряется понимание мотивации действий исторических деятелей. Впрочем, это характерно для большинства церковно-исторических трудов.

Таким образом, уже сейчас очевидна необходимость обратить пристальное внимание исследователей на деятельность и личность высокопреосвященного Иосифа Семашко, особенно во второй, православный, период его жизни.

Приступая к раскрытию данной темы, необходимо сразу сказать о том, что с воссоединением западнорусских униатов с Православной Церковью были разрушены многовековые усилия поляков и латинян поглотить и уничтожить Православие и — в Белоруссии и Литве. Деятельность высокопреосвященного Иосифа привела к тому, что воссоединённые белорусы из сторонников католичества и пособников Польши впоследствии превратились в верных чад Православной Церкви и преданных сынов России. Воссоединение происходило в основном удивительно мирно. Недоразумения и волнения случались только там, где вопреки планам владыки Иосифа слишком ретивые церковные (например, православный Полоцкий епископ Смарагд) или светские (например, минский губернатор Сушков) власти пытались силой ускорить дело воссоединения. Во всём этом проявилась мудрость высокопреосвященного Иосифа, которого свидетели его деяний: святитель Филарет Московский, митрополит Исидор Санкт-Петербургский, митрополит Арсений Киевский; и непосредственные участники событий: преосвященные Анатолий Зубко, Михаил Голубович, Павел Доброхотов, протоиерей Плакид Яновский и другие – признавали главным деятелем и общим руководителем всего дела воссоединения. Воссоединение без преувеличения можно назвать подвигом, но после этого подвига владыке Иосифу предстоял не менее трудный подвиг утверждения воссоединённых в Православии, окончательного преобразования и полного слияния бывших униатов с древле-православными. Здесь были три проблемы: во-первых, бывшее униатское духовенство и простой народ держались многих обычаев и привычек латино-униатской старины, которые были несовместимы с православным исповеданием веры (их можно было только терпеть до определённого срока); во-вторых, бывшие униатские священники были часто недостаточно образованы и находились в зависимости от помещиков-католиков, что принижало их социальное положение и подрывало авторитет в народе; в-третьих, в крае был очень силён польско-латинский дух, носителями которого были шляхта и католическое духовенство. Деятельность высокопреосвященного Иосифа, обязанного, по его словам, ответственностью перед воссоединёнными и за воссоединённых, была направлена на устранение этих анахронизмов и решение проблем. Нельзя не сказать и о том, что деятельность владыки Иосифа не ограничивалась пределами Литовской епархии. Будучи часто назначаем для обозрения других воссоединённых епархий, он заботился о возможном преуспеянии православия и в этих епархиях. Наконец, его постоянно занимала мысль о возвращении в Православие 2.500.000 западнорусских католиков и он долго пытался найти способы и средства для осуществления этой своей заветной мечты. Такие проблемы стояли перед владыкой Иосифом, который к 1840-му году был архиепископом Литовским и председателем Белорусско-Литовской коллегии, подчинённой Священному Синоду.

До 1844 года высокопреосвященный не изменял своего прежнего места жительства в столице Империи, но много времени проводил в поездках по воссоединённым епархиям. Он обстоятельно вникал во все стороны жизни пасомых, по мере сил старался защищать их от происков и притеснений латинян. Но главное, чем занимался владыка Иосиф в 1840-41 годы было дело устройства воссоединённых епархий в иерархическом отношении. По представлению высокопреосвященного Иосифа при разграничении пределов воссоединённых епархий воссоединённые приходы и церкви Минской губернии, состоявшие в ведении Литовской епархии, были причислены к Минской епархии, а принадлежавшие к Минской епархии древле-православные церкви в Гродненской губернии и Белостокской области причислены к Литовской епархии. При этом архиепископу Литовскому Иосифу и его преемникам Священным Синодом было повелено иметь кафедру в Вильно и впредь именоваться Литовскими и Виленскими и священно архимандритами Виленского Свято-Троицкого монастыря, а викарию Литовской епархии, епископу Пинскому – именоваться епископом Брестским. Литовская епархия была поставлена в то же время во втором классе и в порядке епархий должна была занимать место после Херсонской. Затем по распоряжению владыки и при его деятельном участии были составлены штаты архиереев, консисторий, монастырей и приходских церквей епархии и взяты в казну населённые имения, принадлежавшие духовенству. Это было очень хлопотное дело. Особенно владыка Иосиф заботился о том, чтобы духовные, терявшие имения, не потерпели убытка и чтобы потерпевшие были вознаграждены сверх штата. По новым штатам все приходы были разделены на 7 классов, исходя из количества прихожан. В первоклассном приходе полагалось от 2.000 до 3.000 прихожан, в приходе 7-го класса – от 100 до 300. Соответственно семи классам приходов священники получали жалование от 100 до 180 рублей в год.² Это было сделано для создания условий независимости бывшего униатского духовенства то помещиков католиков и было великим благом для священников, авторитет которых в народе от этого возрос.

Щадя привычки бывших униатов высокопреосвященный не заставлял их непременно изменить свой внешний вид и сам сначала не изменял его. Только в 1842 году, отправляясь в путешествие по святым местам России, он отпустил бороду и навсегда принял православный духовный костюм. Тогда же он объявил, что разрешение носить бороду и рясу будет даваться священникам как награда за усердную службу и хорошее поведение. Это остроумное средство привело к тому, что духовенство (которому указом Синода в принципе было разрешено сохранение униатского духовного платья) устроило настоящее соревнование, так что через несколько лет воссоединённые священники ничем не отличались от прочих православных. « Чего не имел права требовать, — писал митрополит Иосиф в своих записках, — о том заставил просить… Впрочем я не очень настаивал и даже до последнего времени оставлял некоторых духовных в прежнем костюме, дабы показать здешним латинам, что у нас Православие состоит не в бороде и рясе».¹

В конце апреля 1843 года архиепископу Иосифу, по высочайшему повелению, поручено было осмотреть Полоцкую, Могилёвскую и Минскую епархии, что высокопреосвященный выполнил уже к началу июня. Его отчёт об этой поездке полон удовлетворения от виденных обильных плодов воссоединения. В конце владыка указал на то, что «следует обратить только неусыпное внимание на образование воссоединённого духовенства и на замещение священнических вакансий исключительно окончившими курс в семинариях (последние оказались гораздо лучшими пастырями сравнительно с другими своими собратьями)».² Впоследствии епархиальные власти воссоединённых епархий неукоснительно следовали этой рекомендации владыки.

В это же время высокопреосвященный Иосиф энергично отстаивал мысль о нецелесообразности проекта перенесения католической епископской кафедры из Житомира в Киев. Владыка находил это вредным и в политическом и в религиозном отношениях.³

В том же 1843 году архиепископ Иосиф сделал представление о закрытии Белорусско-Литовской коллегии и об окончательном подчинении воссоединённых церквей ведомству Святейшего Синода. Он находил существование коллегии бесполезным после отделения от её ведомства епархиального и училищного управления и после передачи в казну духовных имений.⁴ Теперь пребывание его в Санкт-Петербурге потеряло смысл и владыка весной 1844 года навсегда оставил столицу и переехал в свою епархию в Жировичи, а в следующем 1845 году – в Вильно, куда перенесены были из Жирович епархиальное управление, семинария и духовное училище. Это был очень смелый и с точки зрения стратегической гениальный шаг. Это был удар в самое сердце Литовского латинства. Польско-католическая монополия в столице края была подорвана.⁵

В этом же 1845 году владыке был высочайше пожалован бриллиантовый крест на клобук. Это была награда за бывшие заслуги и ободрение в трудном подвиге служения Православию в Западном крае.

Далее архипастырь ревностно занялся благоустройством и своей и других воссоединённых епархий. Заботы о поднятии уровня духовенства заставляли его уделять много внимания переведённым в Вильно духовным школам. Он развивал и укреплял их материальную базу, следил за тем, чтобы постоянно возрастало качество преподавания. Особенно он заботился о том, чтобы воспитанники православных духовных школ влияли на духовную атмосферу в Вильно, являли своим примером этому оплоту польско-латинской партии силу русского Православия. При этом высокопреосвященный внушал своим воспитанникам, что к инославным надо относиться с любовью, прощать им обиды и оскорбления. «Чувство любви к ним (католикам), — говорил владыка, — есть обет всей моей жизни, и, малодушная ненависть не коснётся моего сердца даже тогда, если бы мне пришлось запечатлеть кровью это душевное расположение».¹

В это время высокопреосвященный Иосиф перенёс много неприятностей, вызванных распространёнными польско-латинской партией в России и за границей клеветническими измышлениями против него. Особенно непрятным было не очень тонко состряпанное, но очень напористо представляемое дело мнимой настоятельницы Минского женского монастыря некоей Макрены Мечиславской, которая якобы много пострадала за своё униатское исповедание веры от владыки Иосифа. Эти интриги поляков были очень болезненны для высокопреосвященного в связи с тем, что русские чиновники в крае (такие как Виленские генерал- губернаторы Назимов, Бибиков и другие) далеко не всегда до конца понимали своё предназначение и вели себя с православной духовной властью так, словно они служили не в бывших ещё недавно землях Речи Посполитой Наияснейшей, а во внутренних губерниях России. Особенно тяжело владыке пришлось после 1847 года, когда между Российской Империей и Римской курией был заключен конкордат. Он окрылил католическое духовенство и придал ему новые силы в борьбе с Православием в Белорусско-Литовских землях. Но нужно сказать, что поддержку в борьбе с трудностями владыка находил в высшем правительстве, которое всегда ценило его труды.² Свидетельством этого было возведение его в 1847 году в звание члена Святейшего Синода и награждение в 1849 году знаком ордена Св. Александра Невского. Продолжая работать над устройством бывшей униатской церкви и над приведением её в русско-православный вид, архипастырь должен был проявить много такта в интересах устранения недоразумений, а иногда и прямых недоброжелательств во взаимном отношении между древле-православными и воссоединёнными членами его паствы. Тогда вслед за министром внутренних дел Империи многие считали воссоединённых некоей новой сектой и называли их «новоправославными».

Следя за общим положением дел в крае, владыка Иосиф уделял много внимания отдельным явлениям местной жизни. Так в 1851 году им была устроена церковь в пещере трёх Виленских мучеников, мощи которых всегда были величайшей святыней православного Вильно. Им строились новые храмы, из руин восстанавливались старые. Официальные отчёты консистории Литовской и Виленской епархии того времени наполнены сообщениями об освящении церквей. Вместе с тем он не давал возможности развиваться экзальтированному благочестию в среде своей паствы. Так высокопреосвященным Иосифом было запрещено неоправданное почитание останков некоего пресвитера Иоанна в Вильно.

Благодаря неустанным трудам архипастыря Православие в крае крепло. Росло и духовно, и качественно, и количественно. Но успех деятельности владыки Иосифа в значительной степени обуславливался поддержкой высших правительственных сфер. То, что кругом происходило невольно наводило на мысль, что доверие к нему колеблется. Для проверки этого опасения он не раз просил уволить его на покой. Такие прошения владыка подавал в 1842 и в 1843 годах. Это же повторилось и в конце 1851 года. В ответ на эту просьбу он получил уверение в доверии Монарха, в доказательство чего 30 марта 1852 года был возведён в сан митрополита и пожалован белым клобуком с бриллиантовым крестом. Это была награда за личные заслуги, так как второклассная Литовская епархия не требовала для правящего архиерея сана митрополита. Одновременно отцу митрополита Иосифа был пожалован драгоценный наперсный крест. Высочайшая оценка заслуг владыки Иосифа вскоре была засвидетельствована новой Монаршей милостью: по случаю коронации Александра II, на которой архипастырь лично присутствовал, он был награждён орденом Св. Андрея Первозванного.

Несмотря на все эти милости, положение архипастыря становилось всё затруднительнее и тяжелее. Со второй половины 50-х годов стало резко заявлять о себе то политическое движение, которое закончилось польским мятежом 1863-го года. Знакомый с истинным положением дел в крае, митрополит обстоятельным письмом на имя обер-прокурора Святейшего Синода от 10 января 1855 года старался ознакомить правительство с фактом приниженности русско-православного элемента в Литве и Гродненской губернии. Он указывал на опасность этого факта. Но правительственная политика нового царствования, выразившаяся, между прочим, в амнистии полякам, помешала правительству воспользоваться этим предупреждением. Архипастыря особенно смущало но, что потворство польской партии в политической области вызвало соответствующее движение и в области религиозной. Этим спешило воспользоваться католическое духовенство, усилившее свою пропаганду, направленную к совращению не только отдельных, но и целых приходов. Ведя борьбу с фактами проявления антиправославного и антирусского движения личными силами митрополит (чтобы подорвать зло в самом корне) отправил через обер-прокурора Святейшего Синода на имя Государя, 25 февраля 1859 года, новую записку. В ней, указывая на сепаратистские стремления польской национальной партии, он старался показать, в чём заключается сила этой партии и какими мерами можно парализовать успех её деятельности. В ответ на это обращение митрополит Иосиф получил Высочайшую благодарность и полное архиерейское облачение. К сожалению, на русскую политику в крае эта записка влияние не имела и повстанческое движение быстрыми шагами приближалось к своей развязке.

Когда в мае 1861 года в Вильно начались открытые революционные манифестации, сопровождавшиеся соответствующими воззваниями, архипастырь обратился к своему духовенству с контр воззванием, в котором, между прочим, писал: « Нам указывают на Польшу, но какое нам дело до Польши? Мы – русские, дети бесчисленной русской семьи, потомки Св. Владимира,- мы родились в России, присягали на верность русскому Царю…». Личное настроение святителя в это время было удручённым. Он ожидал насильственной смерти от повстанцев и, считая себя бессильным в борьбе с обстоятельствами вновь просился на покой. Положение дел существенно изменилось к лучшему с назначением в 1863 году генерал-губернатором М.Н. Муравьёва, энергичная деятельность которого сразу положила конец мятежному движению и подняла дух православного населения. Под влиянием этой перемены и владыка Иосиф воспрял духом, видя торжество проповедуемых им начал, внимание со стороны правительства к православному духовенству, улучшение его материального быта, движение католического населения к соединению с Православием и так далее.

Собравшись с новыми силами маститый архипастырь, заслуженно пользовавшийся всеобщим уважением, кроме обычных дел по управлению епархией, продолжал работать над искоренением остатков унии, над устройством храмов и благолепием совершения богослужений, над поднятием уровня образования, как в духовенстве, так и в народе, над улучшением быта священников. Хотя под конец жизни, с назначением начальником края генерала Потапова, владыка и был огорчён непостоянством политики правительства в Литве и Белоруссии, но, тем не менее, он мог сойти в могилу с полной верой в то, что посеянные им семена не заглохнут, а принесут свой плод. Укрепление этой веры он мог видеть в той высокой оценке его трудов, которая была сделана в Высочайшем рескрипте от 37 марта 1866 года, и, которым сопровождалось пожалование ему посоха, осыпанного драгоценными камнями. В письме к своему брату Николаю Осиповичу по этому поводу высокопреосвященный писал: «…посох, драгоценными камнями украшенный, это самая высшая награда у нас по духовной части. Дал бы Бог сил отслужить ещё за это сколько-нибудь Царю и отечеству». К сожалению, дни владыки были сочтены.

Скончался митрополит Литовский и Виленский Иосиф Семашко в Вильно на 70-м году жизни, 23 ноября 1868 года. Останки почившего архипастыря были погребены в пещерной церкви под ракой трёх Виленских мучеников, в склепе им самим устроенном ещё в 1850 году.

В заключение можно сказать, что объём этого сочинения не позволяет охватить даже небольшую часть церковной деятельности митрополита Иосифа Семашко после воссоединения униатов. Здесь можно только прочертить тонкий пунктир событий и трудов его жизни, но даже из того немногого, что было сказано прозрачно видно величие личности святителя. От Бога он имел выдающиеся дарования, и промыслительные обстоятельства дали ему их проявить. Владыка Иосиф был прекрасным организатором церковной жизни и всего себя посвятил служению духовному благу своего народа. Польско-латинская партия в Северо-западном крае имела несчастье иметь его своим противником. Мы же, православные, радуемся, что такая личность присоединилась к нашей Святой Церкви и посвятила всю себя служению ей.

Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего

Митрополита Иосифа

Источники и литература:

1. Записки Иосифа митрополита Литовскаго изданные Императорскою Академиею Наук по завещанию автора. С-Пб., 1883 г.

2. Киприанович Г.Я., Жизнь Иосифа Семашки митрополита Литовскаго и Виленскаго и возсоединение западнорусских униатов с православною церковью в 1839 г., Вильна, 1897 г.

Протоиерей Александр Романчук, кандидат богословия