Протоиерей Владимир Башкиров: о любви к ближним

Само слово любовь очень уж многозначно и имеет положительные и отрицательные оттенки. Как тут правильно разобраться! Можно любить Бога, Церковь, Пречистую Деву, святых, ближнего, мать, отца, жену, детей!¹.

Но можно любить вино и водку, любить драться, блудить, клеветать, осуждать, обманывать, воровать².

И из всех этих значений в совести сразу же отзывается – жалеть или сострадать³. Наверное, потому, что это — самое знакомое нам состояние. Мы, ведь, умеем жалеть себя. И еще как!

А кто не знает о жалости матери к своему ребенку! Сколько известно случаев, когда мать для жизни своего ребенка готова была пожертвовать собственной жизнью.

Преп. Силуан Афонский (+1938) вспоминает разговор с одним монахом. Тот рассказывал ему о своей матери. Ребенком он был тяжело болен, и мать сказала отцу:

«Как страдает наш мальчик. Я с радостью отдала бы изрезать себя на куски, если бы этим можно было помочь ему и облегчить его страдания» «Так и Господь любит людей, — добавил старец, — Он так сильно жалел людей, что захотел пострадать за них как родная мать и даже более»⁴.

Что-то от такой жалости и надо переносить на ближних. Не случайно св. Феофан Затворник советует полюбить любовь как дочь!⁵. И дает ей такую характеристику:

«Любовь – внутренняя сила жизни. Погружаясь в Боге и Богом исполняясь, она и Божие всё и свое тратит на братьев, в которых также живет не мыслью, а сердцем, и всё их касающееся, почитает касающимся себя. Это самораспятая жизнь, неистощимый источник всякого добра»⁶. И со свойственным ему юмором продолжает:

«…Любовь! Это форменная одежда христиан, по которой их надо отличать от нехристиан. Не надень генерал своей форменной одежды, никто и не подумает, что он генерал. Так и нас, — кто не имеет любви, того никто… не признает христианином: ни Бог, ни ангелы, ни святые»⁷.

Но легко сказать: «Жалей, да ещё другого, постороннего человека! А как научиться так поступать?».

А никто и не говорит, что мы обязаны любить ближнего с такой привязанностью, как мать своего сына или свою дочь. Во всем нужна мера. Праведный Иоанн Кронштадтский предупреждает: «Будь умерен во всех религиозных делах, ибо… добродетель в меру, соответственно своим силам, обстоятельствам времени, места и трудам, и есть благоразумие»⁸.

И это понятно. У человека очень ограниченный ресурс здоровья, физических и психических сил, и, конечно, ими надо распоряжаться разумно. В одной книжке я прочитал, что даже Сам Христос допускал разные степени любви к людям.

Он называл заповедь о почитании родителей и о заботе о них заповедью Божией (Мк. 1, 9-13). А родителей призывал свою любовь и заботу отдавать прежде всего детям (Мф. 15, 26. Лк. 11, 11-13). Всю Свою жизнь Он особенно нежную любовь питал к Матери (Лк. 2, 51; Ин. 19, 26-27). А охлаждение и попрание родственных связей считал признаком нравственного падения людей (Мр. 13, 12). И к ученикам Он относился по-разному. Некоторых из них удостаивал особой любви и близости к Себе (Ин. 13, 23), других, как, например, Лазаря называл друзьями (Ин. 11, 5, 36). С особой любовью относился к тем, кто принял Его учение. Неодинаковым было Его отношение и к народам, жившим в Его время. Особенно близкими Ему были иудеи, как соотечественники (Мф. 10, 6) и Он горько оплакивал грядущую судьбу Иерусалима (Лк. 19, 41). И учеников поучал проявлять бoльшую меру любви к достойным (Мф. 10, 11)⁹.

Так поступал Сам Иисус. Ну, а от нас, вообще, требуется немного. Сделай для человека столько, сколько можешь, но искренне и от души, и исполнишь заповедь о любви¹⁰. Есть даже прием, как вести себя с людьми. Послушайте, как всё просто:

«При столкновении и обращении с людьми, — говорил тот же прав. Иоанн Кронштадтский, — содержи в сердце слово «люби» и, внимая ему, беседуй со всеми с любовью и благорасположением сердца. Не выпускай никогда из сердца этого слова при столкновении с ближним, оно сильно способствует утверждению сердца в любви»¹¹.

Только очень, очень надо следить, чтобы к этому чувству жалости и сострадания не примешался эгоизм или самомнение. Он всегда есть, потому что чистой любви не бывает, только волю ему нельзя давать, а то не заметим, как дела любви начали делать не во славу Божию, а в свою собственную славу¹².

И получится как в забавном разговоре ученика со старцем:

— «Отче, — смущенно сказал ученик, — я хоть и творю много дел любви, а всё равно такое чувство, будто что-то сжимает мне голову»

— «Может быть, нимб стал маловат?», — с улыбкой ответил старец¹³.

Хорошо сказано, правда? И почти о каждом из нас…..

Примечания:

1. Христианское нравственное учение говорит о двух типах любви:

«Одна ищет собственного блага (эрос), а другая – блага ближнего (агапэ)…

В Священном Писании не могло быть сказано, что Бог есть eros …Бог есть аgape и единственно агапэ, благоволение и милосердие.

А люди? Корнем активности сынов человеческих являются два стремления: эрос , типично человеческое желание завладеть благом. Но по благодати Божией люди также способны к действиям, присущим агапэ: любить божественным образом, дарить, не прося награды. Агапэ самым очевидным образом проявляется в любви к врагам. Мы желаем друзей и благодетелей; любя их, мы переживаем эрос, «как язычники». Наоборот, когда мы делаем добро ненавидящим нас, в этом проявляется, что – «дети Отца небесного», Который дает солнце добрым и злым (ср. Лк. 6, 27) .

Противоречат ли друг другу эти два рода любви? В совершенном человеке та и другая любовь возрастают одновременно. Чем более человек жаждет Бога, тем более получает от Него и, значит, тем больше может принести в дар ближнему. И практика братской милости снова усиливает жажду Бога. Если любовь – эрос выражает неутолимое желание человеческого сердца, любовь – агапэ есть дар Духа, Который посредством благодати покоится в сердце…» (Шпидлик Томаш. Любовь. Различие между eros и agape // Путь Духа. Полоцк – Брест, 1999. С. 165).

Замечательное учение о любви — агапэ — оставил преподобный Максим Исповедник (+662):

«Любовь есть благое расположение души, по которому она ничего из существующего не предпочитает познанию Бога. Но в такое любительное состояние невозможно прийти тому, кто имеет пристрастие к чему – либо земному» (Преподобный Максим Исповедник. Четыре сотни глав о любви. Первая сотница (1) // Добротолюбие. Т. 3. Париж, 1988. С. 164).

Совершеннейший образец агапэ явил Сам Господь Иисус Христос в Своей земной жизни и крестных страданиях, так называемом кенозисе:

«Божественное уничижение, кенозис — отмечает известный русский богослов В. Н. Лосский (+1956), — для св. Максима не оскудение Божества, нот неизреченное снисхождение Сына, приемшего «зрак раба»…, и не отступившего, тем не менее, от полноты Божества. Именно в силу этого уничижения Христос – Новый Адам – нетленный и бессмертный по Своей человеческой природе, — которая, к тому же, была обожена по своему ипостасному соединению, — подверг Себя всем последствиям греха, стал пророческим «мужем скорбей» (Ис. 53, 3). Таким образом, Он ввел в Свою Божественную природу всю немощь искаженной грехом человеческой природы,…потому земная жизнь Христа была постоянным уничижением: Его человеческая воля непрестанно отказывалась от того, что Ему было свойственно по природе, и принимала то, что противоречило нетленному и обоженному человечеству: голод, жажду, усталость, скорбь, страдания и, наконец, крестную смерть…» (Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Глава 7. Домостроительство Сына // Богословские труды № 8. М., 1972. С. 73).

Причиной этого вольного уничижения и страдания Его неизреченная является любовь к людям:

«Смерть и страдания, — комментирует учение преподобного Максима Исповедника о кенозисе известный швейцарский богослов Hans Urs von Balthasar, — являются необходимой принадлежностью конкретной человеческой природы и свидетельствуют о её слабости и ущербности. Однако в Воплощении они одновременно обретают свободу и являют силу. А когда в Божественном истощании (кенозисе), этом схождении в небожественное, с человеческим страданием и умиранием соединяются Божественная свобода и сила, тогда они становятся спасительными. Он страдал, если так можно сказать, божественно, потому что страдал свободно…Во взаимодействии Божественного истощания и сверхчеловеческого образа страданий достигается единство противоположностей. Ибо кенозис есть та нескончаемая сила, которая содержит в себе и свободу и любовь, и которая позволяет Богу в Его бесконечной любви к человеку несомненно и истинно в Себе Самом осуществить Свой план» (Balthasar Hans Urs von. Heilung als Wahrung // Kosmische Liturgie. Das Weltbild Maximus des Bekenners. Trier, 1988. S. 256-257).

«Господь, — пишет С. М. Епифанович (+1918) в своей монографии «Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие», — совершив однажды этот путь спасения, продолжает осуществлять его в каждом верующем, усвояя в нем Себе всё, что Сам усвоил в земной жизни Своей, — все его бедствия, все подвиги, все добродетели, и делая его, таким образом, подражателем Бога (Себя) и богом. В нем Господь подвизается, в нем страждет и возносится во славе, всегда делая это в том, кто подражает Ему . Он вселяется в такого человека и в заповедях, которые суть Его энергии, и в созерцаниях, которые составляют отражение Его идей. Так, Он в тех, кто имеет подобное Егго бесстрастию «тело Христово» и, исполненный созерцаний, мыслящий подобно Христу, «ум Христов» (1 Кор. 2, 16), обитает полнотой Божества. Вместе с таинственным вселением Господа и вся жизнь Его таинственно повторяется в жизни каждого, идущего по пути спасения. Господь таинственно зачинается в нем в вере, воплощается в добродетелях, распинается в трудах практической философии (и другим образом, — распинается демонами, когда мы оставляем заповеди и предаемся страстям и порокам), восстает в славе духовных созерцаний, в каковой также и преображается в душах верных, и, наконец, возносится к Богу в мистическом богословии» (Епифанович С. М. Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие. М., 1996. С. 133-134).

«Говорят, — учит Максим, — что Бог и человек являются как бы взаимными образами и Бог воплощается и по любви к человеку становится человеком в той мере, к какой человек, тоже по любви, оказывается способным приблизиться к Богу. Человек восхищается Богом в Его Духе, в область непознаваемого в той мере, в какой человек своею добродетелью делает невидимого по природе Бога видимым» (Цит по: Башкиров Владимир, протоиерей. Сын Божий – Сын Человеческий. Логос – тропос Христа в творениях преподобного Максима Исповедника. Жировицы, 2006. С. 191).

Это подражание Христу становится, по преподобному Максиму, возможным только через исполнение заповеди Божией о любви:

«Надлежит всему видимому и даже самому телу предпочитать любовь ко всякому человеку, которая служит признаком и любви к Богу, как Сам Господь показывает в Евангелии, говоря: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди»(Ин. 14, 15). Какая же это заповедь, соблюдая которую мы окажемся любящими Его? Послушай, что говорит Он опять: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга» (Ин. 15, 12). Видишь – взаимная друг к другу любовь составляет любовь к Богу, которая есть исполнение всякой заповеди» (Преподобный Максим Исповедник. Слово подвижническое, в вопросах и ответах (7). Добротолюбие. Указ. соч. С. 137).

По мнению апрхимандрита Софрония (Сахарова) (+1993): «Цель и смысл всего существования человека и состоит в том, чтобы научиться превосходящей разумение кенотической (от слова кенозис – В. Б) любви Христовой. Сия любовь в пределах и условиях настоящего мира является неизбежно страдающей, со-страдательной, и сие даже до конца, до полного истощания. Эта кенотическая любовь дает своему слуге силу полюбить не свою душу, но Бога до смерти, вольно принять и победить даже естественную смерть, достигая полноты божественной жизни и смиренной любви, которые Бог установил для человека прежде вечных лет. Наконец, любовь, переступив этот последний порог смерти, превращается в блаженство радости, сопровождающееся лицезрением других совершенных человеческих ипостасей и общением с ними черех Духа Святого. «Слава брата будет и его славою. Видеть лица, прославленные Божественным светом – сладостно» (Захария (Захару), архимандрит. Христос как путь нашей хизни. Введение в богословие старца Софрония (Сахарова). М., 2002. С. 80).

Он же пытается найти аналогии этой кенотической любви Христа в человеческих переживаниях и скорбях:

«Любовь Христа, победоносная в вечности, в плане Земли подвержена тягчайшим испытаниям. Никто никогда не страдал так, как Он. Глубина муки находится в прямой связи с мерою восприимчивости каждого. Между людьми возможна такая же разница, которую мы наблюдаем между носорогом и червем: ударьте первого сильно кулаком, и он не почувствует вашего удара; едва коснешься червяка, и он уже извивается от боли всем телом.

Тонкий слух музыканта болезненно встревожен неуловимым для других диссонансом; глаз живописца улавливает различие тона там, где другие при всех объяснениях остаются ничего не замечающими. Чуткий духовно при соприкосновении с кем-либо как бы видит его моральное состояние, тогда как многие ничего не ощущают. И если с людьми так, то кто может понять Христа, Творца космоса? «И увидел Бог, что всё что создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1, 13).

Сотворивший Божественную гармонию мира не мог не скорбеть, встречаясь повсюду с нетерпимыми извращениями первозданной красоты гнусными и преступными деяниями людей. Все мы знаем, что чем глубже мы любим, тем болезненнее переживаем даже малейший конфликт. Что же переживал Он, предвечная любовь, когда с такой ненавистью отвергли Его свидетельство об Отце? Он, Которого Церковь именует солнцем Правды, отдал Себя на суд лукавству осудивших Его на смерть. Он, Ипостасная Истина, был оклеветан, бесстыдно поруган, жестоко бит и нагло оплеван. Он, безгрешный (ср. Ин. 8, 46) взял на Себя грехи мира, как если бы Он и Сам и был виновником всей трагедии. «Возлюбивший нас до конца (Ин. 13, 1) переносил преследования неутолимой злобы убивавших Его, «думавших, что тем служат Богу» (ср. Ин. 16, 2).

Чтобы хотя бы немного приблизить наше сознание к уразумению происходившего в те самые трагические за всю историю мира дни, чтобы узреть бытийно хотя бы как «в мутном зеркале» (1 Кор. 13, 12) путь, пройденный Христом, всем нам необходимо пройти чрез множество испытаний. Когда постигают нас всякого рода удары и ужасы, тогда мы должны переносить наш ум к созерцанию мук всех страждущих на Земле; включить их чрез наши собственные болезни в молитву сердца нашего. Таким образом расширится оно и обнимет всех братий и сестер, сокрушенных бедствиями, подобно тому как матери в порыве опечаленной любви обнимают своих больных детей. Пусть молитва наша станет криком всей земли к Богу и Отцу. Чрез такую молитву по действию Святого Духа войдем мы в соучастие с искупительными страстями Божественной любви Господа. Никто из нас не достигнет её безмерности; но велико для нас и то, что и нам, пусть отчасти, но с неотразимой убедительностью открывается жизнь Его…» (Софроний (Сахаров), архимандрит. Гефсиманская молитва // Видеть Бога как Он есть. Stavropegic Monastery of St. John the Baptist. Essex, 1985. С. 232-233).

2. См. подробнее: Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля. Четвертое издание. Т. 2. СПб – М., 1914. С. 731-735.

В основе такой «любви» лежит эгоизм в разных его проявлениях и святитель Феофан Затворник +1894) называет её плотской и нечистой:

«…Бывает любовь и от нечистого сердца, и такая, которая самое сердце делает нечистым. Это любовь плотская. Бывает любовь эгоистическая, которая любит не во благо любимого, а для самого себя; почему коль скоро потребуется жертва самоотвержения, она не выдерживает пробы и отступает назад» (Святитель Феофан Затворник. Толкование пастырских посланий св. апостола Павла. Первое послание к Тимофею. М.: Репринт, 1894. С. 189).

Святитель Иоанн Златоуст сравнивает любовь плотскую и духовную, которую он называет красотой души, и вот в каких образах:

«Любящие плотскою любовью справедливо стыдятся признаваться в ней, так как и самих себя срамят и слушающим вредят, а любящие духовною любовию пусть никогда не перестают исповедовать её, потому что этим прекрасным признанием они доставляют пользу и себе и слушателем. Та любовь – вина, а эта – похвала; та есть ненавистная страсть души, , а эта – радость, веселие и лучшее украшение души; та производит вражду в уме любящих, а эта уничтожает и существующую вражду и водворяет в любящих великий мир; от той не бывает никакой пользы, но еще великая трата денег и какие- то неразумные издержки, извращение жизни, всецелое расстройство домов, а от этой — великое богатство правых дел, великое изобилие добродетелей.

Притом любящие благообразные тела и увлекающиеся красивыми лицами, если сами мерзки и безобразны, от пристрастия к тому не получают прибыли для устранения собственной уродливости, но еще оказываются более мерзкими и противными; а при этой любви совершенно напротив. Любящий святую, благообразную, блестящую и прекрасную душу, хотя бы сам был мерзок и безобразен…, от постоянной любви к святым скоро сделается таким же, каков любимый им. Подлинно это дело человеколюбия Божия, что тела безобразного и изувеченного невозможно исправить, а душу мерзкую и безобразную можно сделать блестящею и прекрасною. От благообразия тела не может быть никакой выгоды, а от красоты души может произойти столько благ, сколько свойственно приобретать тому, кого любит Бог» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения. Т. 3. Книга первая. Беседа на слова апостола Павла: «О, если бы вы несколько были снисходительны к моему неразумию» (2 Кор. 11, 1) (№1). СПб., 1897. С. 309-310).

3. Об этом качестве любви к ближнему хорошо говорит праведный Иоанн Кронштадтский:

«Жалей о согрешающем как о больном или как о заблудшем, во тьме ходящем или как о связанном путами железными, или как о умоповрежденном, ибо все эти качества можно приписать согрешающему или находящемуся под действием страстей. Надо всемерно беречь человека, чтобы его не спалил огонь греха, не омрачил его, не связал его, в болезнь не поверг, не сгубил его» (Сергиев Иоанн, протоиерей. Моя жизнь во Христе. Извлечения из дневника протоиерея. Т. 1. М.: Репринт, 1894. С. 248).

Такое отношение друг к другу возможно потому, что любовь к ближнему глубоко заложена в самую природу человека, и, по словам святителя Василия Великого (+379) «ничто так не свойственно нашей природе, как иметь общение друг с другом и нужду друг в друге»

«Заповедь Божия о любви к ближним, — комментирует эти слова профессор С. М. Зарин, — имеет целью только развить, усовершенствовать и преобразовать эти «семена», вложенные в самую природу человека, — сообщить им не только истинно- нравственный, самоотверженный характер, но и освятить их возвышенным религиозным смыслом» (Зарин С. М. Указ. соч. С. 480).

Обращенная к ближним, заповедь любви имеет то же назначение, что и другие заповеди, общий смысл которых святитель Иоанн Златоуст формулирует так:

«Заповеди Божии к тому и направлены чтобы нам пребывать в мире с людьми, и вся жизнь наша хороша тогда, когда мы в мире друг с другом; Богу же никто не может причинить зла; Он по Своей природе не подлежит влиянию и выше всякой страсти» (Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на первое послание к Коринфянам. Беседа 1 (№1). Творения. Указ. соч. С. 11).

4. Софроний, иеромонах. Преподобный Силуан Афонский. Патриарший Ставропигиальный монастырь св. Иоанна Предтечи. Ессекс, 1990. С. 153.

Такая готовность к самопожертвованию ради детей заложена в самой природе родительской любви, для которой ребенок или дети в семье – самое большое сокровище. Замечательные слова и образы для описания причин этой любви нашел знаменитый чешский педагог 17-го века Ян Амос Коменский (+1670):

«Дети суть драгоценнейшее сокровище родителей и должны быть для них дороже и приятнее золота, серебра, жемчуга и драгоценных камней, что ясно видно, если мы сравним одно с другим:

Золото и серебро суть мертвое вещество и не что иное, как блестящая глина. Дети же суть живое изображение живого Бога.

Золото и серебро были сотворены в начале по единому слову Божию. Дети же суть такое творение, о котором единосущная Торица помышляла особо, и которое Бог создал собственными перстами.

Золото и серебро суть преходящие вещи. Дети же бессмертное наследие. Ибо, если они умирают, они не исчезают вовсе, но переходят из смертного бытия в бессмертие…

Золото и серебро добываются из земли. Дети же являются из нашего собственного существа и суть то же, что мы сами. Поэтому мы и должны любить их, как самих себя… Поэтому будет чистым идолопоклонством, если кто-нибудь будет золото и серебро больше, нежели детей…

Золото и серебро переходят от одного к другому; принадлежат всем, и никому в особенности. Дитя посылается родителям от Бога, как их отдельная собственность, которую не может отторгнуть ни один человек, ни даже сами родители, потому что это их часть, данная им с неба и неизменное наследие.

Хотя золото и серебро и вообще богатства суть также дары Божии, но Бог нигде не обещал дать ангелов своих в хранители этим дарам; скорее диавол заботится о сих земных вещах, чтобы как на привязи влечь человека к тщеславию, скупости, всякой суете и другим подобным порокам. Но детям даны в хранители святые ангелы, как свидетельствует Христос (Мф. 18, 10), так что тот, кто имеет в доме ребенка, может быть уверен, что имеет ангела в жилище своем; кто несет на руках ребенка, тот имеет на руках ангела, который, всегда присутствуя, охраняет дитя от напасти; кто в темноте ночи покоится со своим ребенком, тот может быть уверен, что ангел охраняет его, чтобы злой враг не имел к нему доступа…

Золото и серебро и другие внешние блага не приносят с собою милости Божией и не охраняют человека от гнева Божия, как охраняют дети потому что, любя их, Бог щадит иногда ради них и родителей, как показывает пример города Ниневии (Иона 4, 11).

Жизнь человека не зависит от изобилия его богатств, сказал Христос (Лк. 12, 15), ибо пища не насыщает человека, и лекарство не исцеляет, и одежда не греет, если Бог лишит своего благословения (Втор. 8, 3; Прем. 16, 12, 26). Но детям и ради детей Бог всегда посылает Свое благословение, чтобы они были одеты и накормлены…Если Бог заботится о воронятах, когда они взывают к нему, то насколько больше он заботится о детях, которые суть Его подобие. Потому-то правильно сказал Лютер: «Не мы питаем детей, а они нас, потому что ради их невинности Бог дает нам всё необходимое, и мы, старые грешники, кормимся около них»

Наконец, золото, серебро и жемчуг ничему не могут нас научить, кроме того, что мы на них познаем величие, мудрость и благость Божию; дети же предстоят нам, как образец смирения, кротости, доброты, миролюбия и других христианских добродетелей, как говорит Христос: «Истинно говорю вам, если не обратитесь, и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3). Если Бог ставит их перед нами, как образец, то и мы должны надлежащим образом заботиться о них и воздавать им должное» (Коменский Ян Амос. Материнская школа. Глава 1. О том, что все дети, как драгоценнейший дар Божий и благороднейшее сокровище, вполне достойны прилежного охранения и и соблюдения. СПб.: Репринт, 1892. С. 9-11).

5. Святитель Феофан Затворник. Собрание писем. Письмо № 67. Выпуск первый. Издание Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, 1994. С. 57.

В своих правилах, изложенных в вопросах и ответах, святитель Василий Великий описывает признаки любви к ближнему. Они таковы:

«Вопрос 175. Из чего видно, кто любит брата по заповеди Господней, и чем обличается, кто любит его не так?

Ответ. У любви два примечательных свойства: скорбеть и мучиться о том, что любимый терпит вред, а также радоваться и трудиться о пользе его. Потому блажен, кто плачет о согрешающем, который через сие подвергается страшной опасности, и радуется о поступающем хорошо, который, как написано, приобретает сим несравненную выгоду. Да и Павел апостол свидетельствует, говоря : «Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены», без сомнения, по закону любви о Христе; и «славится один член», очевидно, в рассуждении цели благоугождения Богу, «с ним радуются все члены» (1 Кор. 12, 26). А кто не так расположен, тот явным образом не любит брата» (Святитель Василий Великий. Творения. Т. 2. Правила, простаранно изложенные в вопросах и ответах. Вопрос 175. СПб.: Репринт, 1911. С. 438).

6. Святитель Феофан Затворник. Толкование первого послания св. апостола Павла к Коринфянам. М.: Репринт, 1893. С. 469.

Известный парижский проповедник Евгений Берсье (Bercier) (+1889) нашел в материальном мире интересную аналогию к любви как внутренней силе жизни. Это – сила притяжения:

«Любовь есть закон, и этот закон сближает все существа в дну огромную гармонию. Вне этого закона, для ослушников, не подчиняющихся ему, остается только заблуждение, страдание и смерть.

Мы все знаем о том физическом явлении, которое называется притяжением, иначе сказать, о той еще необъяснимой причине, по которой частицы материи притягиваются одна к одной. Наука нам говорит, что это свойство присуще материи; что оно существует во всех телах, будут ли они в покое или движении , и что это составляет их сущность; что это свойство передается на всяком расстоянии и через всякое вещество…

Этот закон, столь повсеместный в природе, не представляет ли собою высшей аналогии с законом любви, которая, подчиняясь нравственному порядку, должна соединять все разумные существа. Подобно тому, как нет ни одного атома вещества, который можно было бы изъять из закона физического притяжения, так нет ни одного мыслящего существа, которое можно было бы изъять из любви. Возлюби! Тысячу раз объясняли в порывах энтузиазма то впечатление всемирного порядка, которое носит на себе следы высшего разума, нежели теория Ньютона, и который объединяет весь мир в пределах этой гармонии, подобно тому, как эта теория не оставляет никакого места случайностям в мире физическом. Я всегда проникаюсь самым глубоким чувством уважения к Библии, находя на одной из её страниц…всё собрание законов, заключенных навсегда в двух неизгладимых чертах: отношений Бога к людям и людей между собою.

Но как тяготение в мире физическом без управления стало бы слепым и разрушительным, так и любовь, эта могуча и непреодолимая сила, мало дала бы людям без высшего Божественного руководительства» (Берсье Евгений. Закон сердца. Беседы. Т. 1. СПб., 1905. С. 175-176).

7. Святитель Феофан Затворник. Толкование посланий св. апостола Павла к Колоссаем и к Филимону. М.: Репринт, 1892. С. 196-197.

8. Сергиев Иоанн, протоиерей. Моя жизнь во Христе. Извлечения из дневника протоиерея. Т. 2. Издание Свято-Троицкого монастыря. Джорданвиль, 1957. С. 421.

О мере в любви и воздержании во всем говорили многие христианские учителя нравственности, например, святитель Иоанн Златоуст:

«…Павел…высоко ценит не просто дружбу, не просто любовь, но любовь, происходящую от разума, то есть не ко всем одинаковую любовь, потому что такая любовь будет не любовь, а равнодушие» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения. Т. 11. Книга первая. Беседы на послание к Филиппийцам. Беседа 2 (№ 1). СПб.: Репринт, 1905. С. 233).

9. Дьяченко Григорий, священник. Уроки и примеры христианской любви. М.: Репринт, 1894. С. 37.

10. Известный немецкий проповедник Иоанн Арндт (+1621) указывал такие признаки и свойства живой и искренней любви: «…1) любовь подчиняет себя воле любимого; 2) истинная любовь оставляет всякую другую дружбу, которая противна её возлюбленному; 3) любящие открывают другу другу свое сердце; 4) истинно любящий старается быть подобным любимому человеку во нравах и во всей своей жизни. Таким образом, если любимый человек беден, то и любящий вместе с ним будет беден; если любимый человек находится в поругании, то и любящий его вместе с ним понесет поругание; если болен, то и любящий его страдает. Итак, любовь делает людей равными, так что и счастье, и несчастье существуют одинаково для них обоих. И это не то, что единство в общении, но соединение разных душ. Ибо между неравными сердцами и быть этого не может» (Арднт Иоанн. О любви, её силе, непорочности и чистоте // Об истинном христианстве. Часть третья // В сборнике: Об истинном христианстве. В четырех частях. Книга вторая. Составил архимандрит Пантелеимон. Джорданвиль, 1974. С. 269).

Отметим, что достоинство этого сочинения Иоанна Арндта высоко ценил святитель Тихон Задонский (+1783), который писал:

«Советую…сначала святую Библию читать, с рассуждением разных Божиих дел, которые она тебе представит; и всегда, поутру и ночью, в ней поучаться, и Арндта прочитывать, а в прочие книги, как в гости, прогуливаться и острить ум и волю во благое, и ждать звания Божия, куда и когда вас Бог позовет, и тако будьте спокойны» (Святитель Тихон Задонский. Письмо 31. К другу и брату во Христе // Письма посланные. Творения. Том пятый. М.: Репринт, 1889. С. 330).

11. Сергиев Иоанн, протоиерей. Моя жизнь во Христе. Указ. соч. С. 401-402.

12. У святителя Василия Великого в уже упомянутых правилах есть очень дельный совет, как приобрести любовь к ближнему:

«Вопрос 163. Каким образом человек может приобрести любовь к ближнему?

Ответ. Во-первых, да страшится суда на преступающих заповедь Самого Господа, сказавшего: «…Не верующий в Сына, не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (Ин. 3, 36). Затем да вожделевает вечной жизни, ибо заповедь Его есть жизнь вечная» (Ин. 12, 50). «Первая же и большая заповедь: «Возлюби Господа Бога Твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим». Вторая же подобная ей: Возлюби ближнего своего как сам себя» (Мф. 22, 37-39; Мк. 12, 30-31).

Да желает также уподобиться Господу, сказавшему: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин. 13, 34). А еще помогут и следующие рассуждения: если брат благодетель наш, то и мы по-человечески обязаны ему любовию, какую соблюдают и язычники, как ясно говорит об этом Господь: «И если любите любящих вас, какая вам за это благодарность? Ибо и грешники любящих их любят» (Лк. 6, 32). Если же он злодей, то и в этом случае мы обязаны любить его, не только по заповеди, но и за то, что оказывает благодеяние в важнейшем, если веруем Господу, сказавшему: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5, 11-12) (Святитель Василий Великий. Правила, пространно изложенные в вопросах и ответах. Вопрос 163. Указ. соч. С. 434 — 435).

13. Zarty nieposwiecone. Pozbieral i opowiedzial ks. Jan Rybicki. Krakow, 1993. S. 57.

А закончить эту беседу хотелось бы поучением из древнего Пролога, в котором рассказывается о том, что любое дело без любви бесплодно или, как говорят в Церкви, безблагодатно:

«Как-то к одному старцу в скит пришли три монаха, и сказал один из них: «Отец, я выучил наизусть Ветхий и Новый Завет»

И ответил ему старец: «Ты наполнил воздух словами, и не будет от этого пользы»

И второй сказал: «А я переписал для себя Ветхий и Новый Завет»

И ему старец отвечал: «Ты как будто окна закрыл шкурами, и от этого тоже нет пользы»

А третий воскликнул: «У меня было чудо: на костре выросла трава!».

И ему старец сказал: «Зато ты забыл закон гостеприимства, и потому чудо не принесет тебе пользы, но если хотите спастись, то имейте ко всем любовь и творите дела милосердия» (Слово от Патерика. Вопрос трех монахов к духовному отцу о делах без любви и милосердия. Январь 20-й день. Пролог. Декабрьская Четверица. М., 7384 от сотворения мира, 1876 от Р. Хр. Лист 260 (оборот) – 261).